Глава 1. Линия судьбы

Казалось бы, ничто не предвещало купеческой дочери Александре Хрусталевой стать легендарной «женщиной из морского братства». В автобиографической повести «Здесь мой причал», написанной ею 76 лет, Александра Серапионовна вспоминает о своих школьных годах в далекой от моря Вологде:

 «… в Вологду мы приехали в 1923 году.

Школа, в которой училась Шура Хрусталева. Вологда.

 Вместо гимназий и реальных училищ с раздельным обучением было введено общее смешанное обучение в школах первой и второй ступени. После семи классов можно было поступать в техникум, после второй ступени (9 классов)- в высшие учебные заведения. Во второй ступени пробовали применять бригадный метод обучения: класс разбивался на бригады, которые самостоятельно изучали заданные темы, потом отвечал один из бригады, а оценки ставили всем одинаковые. Оценки были: «удовлетворительно», «неудовлетворительно» и «весьма удовлетворительно».

— Я не мечтала быть судомехаником. Это обстоятельства заставили. Хотела стать ветеринаром, но мне было 16 лет, а принимали с 17-ти, в Индустриальный техникум тоже не попала, туда принимали только детей рабочих и крестьян, а я была дочкой   кустаря-портного.   Уже отчаявшись   куда-то   поступить, должна была ехать домой и становиться   портнихой.   Меня   же эта работа не привлекала. Случайно увидела вывеску — «Морской  техникум».   Рискнула.   Что ж, на сей раз повезло… В группе было 22 человека, девушка (это — я) — одна.

     На судоводительском отделении было несколько девушек. Но в период учебы вышел Указ  Правительства о запрещении     обучения     женщин в морских учебных заведениях. Девчат отчислили. А мне — будущему судомеханику — повезло: механик — он и в колхозе, и на производстве — механик. Разрешили закончить учебу.

Непростой оказалась жизнь курсанта Александры Хрусталевой в первые годы учебы в Архангельской мореходке. В этом  она признается в повести «Здесь мой причал»:

«Общежитие техникума помещалось в двухэтажном доме на улице Пролеткульта. В нижнем этаже общежития – кухня и столовая. Питание вначале было более, чем скромное. Утром сладкий чай, серый хлеб, иногда порядочный кусок селедки. Обед – после дневных уроков: на первое суп из селедки с крупой или уха из тресковых голов, на второе каша. Самым лакомым для меня блюдом были макароны. Мясного супа и вообще мяса что-то не припомню. На ужин сладкий чай, серый хлеб, остатки обеденной каши.

Архангельск. Набережная реки Северная Двина.

За питание нужно было платить каждую неделю. Но у меня с деньгами было очень плохо. Стипендию выдавали только детям рабочих и крестьян, мне не полагалось. Профком ежемесячно выплачивал очень маленькое пособие, его не хватало для уплаты за стол в общежитии. Родители денег не высылали. Жилось трудно. Протерлись на пятках чулки, их приходилось спускать ниже, подворачивая носки».

 Но именно в мореходке Шура Хрусталева почувствовала, что стоит за словами  «морское братство»:

«Некоторым иногородним ребятам тоже жилось несладко, и мы сговорились ездить на другой берег Двины подрабатывать. Уезжали в субботу после уроков, возвращались в воскресенье. Мы выгружали вагоны и грузили мешки на речные пароходы. Меня к погрузке парни не допускали. Была за подсобника: получала мешки, зашивала прохудившиеся, раскладывала завтрак, бегала за водой.

Однажды я удивилась, что с нами поехал Кочетков: зачем ему, он же в достатке живет? Утром он получил зарплату за всю бригаду, рассчитался с иногородними, подошел ко мне, протянул деньги:

-Это тебе, Шура.

-Почему так много?- удивилась я.

— А это твоя получка и наших ребят. Лешка Камкин, Пашка Антонов, Коля Смолин, Женька Назаров и я помочь тебе решили. Мы-то получше живем, не нуждаемся…

Вот уж чего не ожидала. Смутилась страшно. Растрогалась чуть не до слез.

— Бери, бери!- хором поддержали Кочеткова парни.- Может, нам с тобой вместе по морям-океанам плавать, под одной палубой.

     Кажется, с этого дня я поняла, что не чужая в мореходке».

Конечно, далеко не все поступившие девушки закончили техникум. Отсев начинался с 1-го курса и особенно после плавательной практики. Но наиболее упорные, настойчивые добивались своей цели.

Трудную профессию избрала себе Шура Хрусталева – специальность судового механика. Первые практические навыки получила она на теплоходе «Пушкин», курсирующем по Северной Двине от Архангельска до Котласа, затем на морском пароходе «Сосновец». «При этом денег, — вспоминает Шура, — ни судно, ни техникум не платили. Чтобы платить за стол, во время стоянки нужно было чистить котлы».

Хрусталева окончила морской техникум в 1931 году.  Это была первая выпускница — девушка на судомеханическим  отделении.

В 1932 году Александра Хрусталева обменяла свидетельство об окончании техникума на диплом судового механика 3-го разряда. В качестве дублера второго механика  она участвовала в перегоне построенного в Ленинграде рыболовного траулера (РТ-60). По прибытии в Мурманск её назначили вторым механиком этого же траулера, и она пошла на промысел в этой должности. Александра Серапионовна – первая и единственная на Севере женщина, плававшая дипломированным механиком».

С подругами по морскому техникуму

В 30-е годы после окончания морского техникума выпускники судомеханического отделения получали свидетельства механиков 1-го разряда. А рабочий диплом им можно было получить лишь тогда, когда они «выплавают ценз», установленный для данной специальности – один год.

В повести «Здесь мой причал» Александра Серапионовна рассказывает, что дружила в мореходке с двумя девушками – Лесей Шестаковой и Марусей Пашко, учившимися на судомеханическом отделении на курс моложе ее. В 1932 году, вдохновленные ее примером, они приехали в Мурманск и тоже пошли в море. После первого же рейса они перешли работать на берег. Диплом судового механика «выплавать» удалось только Александре Серапионовне Хрусталевой. Поэтому именно ее называют единственной в стране женщиной – судовым механиком.